На страницу «избранные статьи»
Георгий
Давиташвили
РАЗНОЕ
ОБ ИСКУССТВЕ
Если бы кто-либо захотел изобразить гения культуры, – какой
вид должен был бы иметь последний? ...Он – кентавр, полузверь, получеловек, и
притом еще с крыльями ангела на голове.
Фридрих Ницше,
"Человеческое, слишком человеческое"
* * *
Убедительность. В искусстве нет правды и нет
неправды, нет реалистичности и нет нереалистичности, нет абстракции и нет
натурализма, потому что в искусстве все искусственно; но есть в нем нечто, что отличает
посредственное, слабое от сильного, великого, гениального – это убедительность.
Кто знает, что это такое? Быть может, это полная внутренняя гармония формы и
содержания? Сказать так – значит сказать мало. Убедительность в искусстве – это
сопричастность вечности, это концентрация всех сил космоса в чем-то одном,
единственном и равнодостойном космосу, например, в миниатюрном японском нецке
или в грандиозном гизехском сфинксе...
* * *
Признание. "Впечатлительность – это моя профессия", – сказал художник и
добавил: "Бесстрастность тоже".
* * *
Душа художника. Художник не должен бояться раскрыть секреты своего мастерства полностью,
без остатка, позволить другим заглянуть в самые потаенные глубинки своей души.
Если он действительно чего-то стоит как художник, ему всегда будет открываться
глубина еще большая, ему, наконец, откроется бездонная глубина собственной
души...
* * *
Еще одно признание. Старый мастер, умирая, сказал: "К сожалению, я всю жизнь что-то
делал".
* * *
Пафос призвания. Художник – это депутат вечности.
* * *
Памятка. Чтобы стать настоящим художником, необходимо соблюдать четыре правила:
первое – овладеть техникой своего ремесла;
второе
– развивать в себе
чувствительность и мечтательность;
третье – преодолеть в себе
стремление к светской (мирской, административной) власти;
четвертое – исповедовать веру в Бога, томиться по миру
иному.
* * *
Дань ненависти. Своим появлением искусство во многом обязано ненависти, ибо искусство
всегда есть бессильная ненависть к уродству, крови, страданию, тьме.
* * *
Нерв –
вот константа талантливости любого художественного произведения, включая
полотна Жана-Доминика Энгра, живопись Анри Матисса, архитектуру Людвига Миса
ван дер Роэ.
* * *
Нега. Воображение, фантазии, сны, галлюцинации, странные предчувствия,
ускользающее наслаждение, непонятные ароматы, воздух, отсвет, влага, эхо, – вот всё, что можно сказать об искусстве...
Но разве этого мало? Ведь это и есть – всё!
...И не нужно иных размышлений, только
ощущения, волшебство, детство...
* * *
Ноуменарт
– (от греческого "noumenon" – умопостигаемая сущность и
французского "аrt" –
искусство) – это искусство создания новых смыслов, игра мысли через форму,
раскрытие умопостигаемых сущностей путем игры, то есть путем искусства.
Ноуменограф – не художник и не философ. Он только пользуется средствами
философии в умопостижении новых смыслов и средствами искусства в придании им
чувственно осязаемых очертаний. Он открывает новый эйдос через эмоцию, доставляя себе и окружающим наслаждение от
чувственных переживаний ранее никому неведомых смыслов. Ноуменограф
осуществляет на своем личном опыте прорыв к миру иному, обращая потусторонее в
реальноощущаемое.
* * *
Возделывание. Культура – это обретающая форму информация человека о самом себе, о мире
и Боге. Культура в своем высшем смысле есть возделывание божественного в
человеческом, вознесение человеческих всходов до высоты божественного
небосвода.
* * *
"Объективка". Художник всегда есть нечто среднее между преступником, диктатором и
святым.
* * *
О природе кино. Кино – это живопись, которая стремится стать музыкой, чтобы сделаться
похожей... на сон.
* * *
Чаяние. Музыка, даже печальная,
свидетельствует о радости бытия.
* * *
Жизнь художника. Очень часто творческая одаренность сочетается с бытовой
неприспособленностью, что еще раз говорит о том, что творчество не от мира
сего, и через него возможно спасение…
* * *
Значение мастерства. Мастерство, осознаваемое художником, придает ему на этапе творческой
зрелости определенный здоровый цинизм – в силу самодостаточности мастерства как
такового, ибо утратив веру в силу искусства как ремесла, художник становится беспомощным, он одурачивается, превращается в совершенно неуправляемое,
глубоко ранимое существо, лишь с трудом
воспроизводящее когда-то полученные
навыки. Это сущая плаха для художника.
* * *
Его величество Нюанс. Весь этот мир, сам Божий замысел о мире и человеке построены на самых
тонких и наитончайших нюансах, и при том всё едино: даже в области грубой,
материальной всё также построено на тонких, едва уловимых нюансах, на
стремящихся к нулю гранях. Это касается и температуры замерзания воды, собственно "нуля", который на самом
деле является сверхтонкой межой между твердым и жидким состоянием воды; это
касается и критической массы в ядерной реакции; и космических орбит, по которым
скользят планеты и звезды; и «золотого сечения»… Наконец, это касается
человеческого лица и того, что мы называем выражением лица, ибо смена выражений
лица вся построена на очень тонких мимических нюансах – рисуя портрет,
понимаешь это. (В искусстве – здесь уже все построено на качественных нюансах, на
самых тонких нитях). И грань между жизнью и смертью тоже тонка до предела: ведь
остановка сердца – тоже нюанс.
Словом, чем тоньше, чем
изощренней и неуловимее то или иное явление, чем больше в
нем качественного, а не количественного, тем оно ближе к высшим сферам, к
тонким мирам, к миру иному, к самому
невидимому и неизреченному – к Богу, Творцу всего видимого и невидимого,
тонкого и наитончайшего.
* * *
Живительная влага. Музыка подобна воде, ибо подобно воде она орошает ниву культурной жизни.
Поэзия и проза, изобразительное искусство и архитектура, они же – подобны
злакам, которые никогда не взошли бы без той живительной влаги, которую дает им
музыка.
* * *
И все-таки… И все-таки музыка – это не слова, за которые надо отвечать…
* * *
Условие. Красота – основное условие всякого
художественного творчества.
* * *
Антипафос. В пафосе всегда присутствует пошлость, ибо пафос есть результат гордыни,
тщащейся из обыденного, земного сделать возвышенное, горнее. Пафос – это всегда
самообман, порожденный глупостью и чванством.
* * *
Отсвет. Художника не должно покидать детство, ибо детство – это источник
подлинного вдохновения. В детстве хранится отсвет Первого Рая.
* * *
Одна особенность. Архитектура как вид искусства требует от зрителя медитации.
* * *
Недеяние. Искусство есть непротивление злу через творчество. По-китайски
непротивление злу именуется недеянием.
Искусство – это недеяние через творчество.
* * *
Телесность и бесстелесность
архитектуры. Архитектура телесная – это искусство
нюансов, выраженное в циклопических размерах. Архитектура бестелесная –
искусство духовных сущностей.
* * *
Пикантное наблюдение. Эротика в искусстве всегда интереснее, чем в жизни, ибо в искусстве она
бывает именно такой, какой мы бы хотели, чтобы она была в жизни.
* * *
Метафизика искусства. Искусство – это тоже религия, но только такая религия, которая не знает
ни обрядов, ни таинств; точнее, она знает одно таинство – таинство творческого
процесса, которое связует творящего и
лицезреющего творение с Небом… Но бывает, и с бездной…
* * *
Ренессанс (и Флоренский). Прямая перспектива демонична именно по
той причине, что когда нечто мы видим вдали от себя малым, оно на самом
деле также велико пред Богом, как и то, что мы видим вблизи себя. Поэтому
перспектива – это обман, стало быть, от
лукавого.
* * *
Горькая констатация. Архитектура изжила себя как знаковая система, как система значений, как
символика, как язык. Архитектура средствами своих телесных, светотеневых форм
более не говорит человеку ни о чем. Сегодня архитектура – это дизайн,
обслуживающий функцию. В этом смысле архитектура сохраняет семантику, но она
уже не содержит символики. Шкала значений в ней навсегда потеряна. Архитектура
формализовалась и в лучшем случае готова услаждать глаз. На ее место пытаются
встать световой экран, голограмма, лазерные технологии. Отделка в архитектуре
сегодня играет бoльшую роль, чем пластический язык, призванный доносить до нас
потаенный символический смысл. Гештальт-идея как конфигурация геометрических
значений сегодняшним человеком не воспринимается ни на сознательном, ни, что
главное, на подсознательном уровне. Архитектуры уже нет как искусства в полном смысле слова, ибо искусство – это
всегда скрытая за гармонией зримой формы метафизика незримого.
* * *
Особая функция. Кино помогает архитектуре превзойти
самое себя.
*
* *
Три ипостаси. Кино, как и всякий вид искусство,
существует в трех ипостасях: как пропаганда, как коммерция и как сновидение.
*
* *
Частые упреки. Художник, достигший достаточно высокой степени профессионализма, иногда
получает упреки в свой адрес не за вдруг снизившийся уровень исполнительского
мастерства, но за то, что он растрачивает его на всякую недостойную его
дарования ерунду. Здесь художнику стоит, сделав паузу, задуматься.
* * *
Самое приятное. Делать художественное творчество
своей профессией есть ничто иное, как стремление продлить себе детство на всю
жизнь.
* * *
О трудном почине. Запретить себе подражать самому
себе есть подвиг со стороны художника.
* * *
Образ. От аллегории, метафоры или символа художественный
образ отличает бесконечное число толкований, каждое из которых может быть
равнодостойным другому.
* * *
Запад. Маятниковость развития, как и в целом полудвуликая природа всей
западноевропейской культуры, проявились, в частности, в том, что именно
христианское по содержательной принадлежности изобразительное искусство Италии
в своих формальных исканиях пришло к Ренессансу – возрождению искусства
языческого, антихристианского и по форме, и по содержанию. Впрочем, было
бы недальновидным не видеть в этих
формальных исканиях "треченто" и "кватроченто" подспудное
стремление освободиться от тягостной ноши христианской чувственно-плотской
аскезы и ринуться в пучину дионисийской вольницы услад, которую сулило
возрождение языческой античности. Отсюда
и ниоткуда больше – из этой сугубо чувственно-вкусовой устремленности –
растут ноги многих ересей и откровенного демонизма, столь глубоко вкоренившихся
в европейский ум за последние века.
* * *
Неизреченное. Художественный образ – это всегда совершенство формы. Поскольку же всякое совершенство имеет
исключительно божественную природу, то, как и всё божественное, оно
неизреченно. Следовательно, совершенная форма, рождающая художественный образ,
также есть неизреченное. Отсюда бессмысленность всякой науки об искусстве,
высшей составляющей которого являются сонмы художественных образов – образцов
небесного совершенства.
* * *
Уподобление. Всякий творческий процесс должен быть уподоблен Сотворению мира: из
бездны, небытия, пустоты, из бесформенных обрывков слов, полузвуков и
полукрасок должен возникать совершенный строй, полный тайны и неисповедимости,
как мироздание, плывущее во Вселенной...
* * *
Об искусстве по-китайски. Чтобы произведение было настоящим, нужно, чтобы оно было многозначным;
чтобы оно было многозначным, нужен художественный образ; чтобы был художественный
образ, нужно совершенство формы.
* * *
Необходимая аскеза. Творческое самоограничение художника есть залог подлинного вдохновения,
которое даруется ему в награду за обуздание его не имеющей границ фантазии.
* * *
Перформанс. Сегодня уже видом искусства можно назвать
всякое организованное в форму неагрессивное проявление эмоций.
* * *
Такова жизнь. Кому дано творить совершенные формы
– тому дано прикасаться к Истине; кому дано лицезреть совершенные формы,
сотворенные другим, – тому дано лицезреть не свое, а чужое прикосновение к
Истине.
* * *
Различение добра и зла. Главнейшая этическая проблема, стоящая перед художником – это проблема
различения между красотой, спасающей мир, и прелестью, ведущей к погибели.
* * *
Экзистенциональная особенность. Не художник изображает то, что происходит с ним и вокруг него, но
наоборот – с художником в жизни начинают происходить те вещи, которые он
изображает или даже только стремится изобразить, к которым его уносят
воображение и потаенные желания.
* * *
Истинная цель. Кино как сновидение призвано дарить
надежду на реальность иных реальностей, иных миров...
* * *
Об удивительном. Вымышленные герои художественных произведений, то есть никогда не существовавшие
в действительности, – это те, кто не родился.
* * *
О гении. Истинный гений тот, о ком говорят во все времена: "Ах, как жаль, что
он ушел в мир иной и не остался творить еще и еще!"
* * *
Основной критерий. Настоящий художник – это тот, кому удается погрузить зрителя в стихию собственного мироощущения. И
неважно, о чем очередное произведение, и даже какими средствами оно сделано,
ибо все произведения такого художника всегда об одном – о стихии его
собственного мироощущения.
* * *
Фатальный исход. Архитектура, скульптура, живопись, театр, танец не имеют дальнейшего
развития, так как изжили себя как самостоятельные виды искусства: они отныне не
открывают нам новых эйдосов, но, напротив, приобретают все более прикладной,
вспомогательный, утилитарный характер, а порой скатываются до уровня
самодеятельности и откровенного дилетантизма (например, театр). В то время как
литература, музыка и кинематограф сохраняют и сохранят навсегда свое
первостепенное и незаменимое значение, оставаясь теми духовными окулярами,
через которые нам будут открываться все новые горизонты, новые миры и новые
смыслы…
* * *
Мотив. Не деньги, не слава, но художественный азарт – вот, по сути, единственно
подлинный побудительный мотив, который стоит за процессом создания подлинно художественного
произведения.
* * *
О грустном. Если художник теряет себя как художника, вся его оставшаяся жизнь – это
воспоминание о самом себе.
* * *
Два мира – две судьбы. Западноевропейского художника от художника восточноевропейского отличает
та особенность, что при достижении успеха, главным образом материального,
западный художник не только не теряет, но напротив, приумножает собственное
вдохновение, не только не теряет, но усиливает свою талантливость, а то и
гениальность. В противоположность этому
восточноевропейский художник для самовыражения обречен находиться в состоянии
либо прижизненного неуспеха, непризнанности и, как следствие, крайнего
материального неблагополучия, либо, того хуже, оказываться в изгнании или в
заключении… Именно поэтому очень многие одаренные люди, рожденные в Восточной
Европе, не выдержав тягот, уезжают на Запад. Попытка же взрастить плеяду
успешных гениев на родной земле всегда будет чревата для восточноевропейских
стран полным вырождением культуры, ибо удел художника на православной земле
– удел изгоя, и в этом его величие.
* * *
Вечное любопытство. Когда говорят о гениях, всегда спрашивают, какими они были в детстве?
Если узнают, что они были обыкновенными детьми, успокаиваются. Если узнают, что
они были вундеркиндами, опять-таки успокаиваются. Успокаиваются даже тогда,
когда узнают, что в детстве они были умственно отсталыми. Мол, гении, они и есть
гении…
* * *
Еще раз о Западе. Самое изумительное, что дала миру западноевропейская культура прошлых
веков – это живопись, а если быть точнее, умение на плоскости холста изображать
воздух и всю его красоту. Возможно, именно этим генетически влюбленным
отношением к воздуху объясняется столь бережная забота западных европейцев к
экологии воздуха и сегодня.
* * *
Художник и власть. Вечная проблема взаимоотношения художника и власти придумана самими
художниками и зиждится на комплексе неполноценности, помноженной на
демиургические амбиции. У власти с большой буквы не может быть конфликта с
художником как созерцателем. Он ей может нравиться меньше или больше с вкусовой
точки зрения, быть ею востребованным или невостребованным, но вызывать на себя
ее гнев он неспособен. Тогда как художнику в какой-то момент может восхотеться
самому стать властью. Зная, как создать совершенную форму на холсте, бумаге или
кинопленке, умея предвидеть будущее, получив энную власть над людскими умами,
художнику начинает хотеться власти полной, включая грубую, телесную, над
людской материей, над самим ходом жизни.
Конфликт художника с властью
начинается именно тогда, когда власть угадывает в действиях художника
посягательство на свои права. Истинному же художнику как творческому
созерцателю от власти нужно только одного – средств и возможности на реализацию
своих замыслов и удовлетворения своих сугубо творческих амбиций. И в этом
смысле художнику лучше всего учиться выпрашивать у власти эти средства, а если
власть отказывает или просит художника сделать что-то для него неприемлемое,
нужно искать новые пути и новую власть, покамест на земле она еще не одна
единственная...
...И даже если власть решит взорвать мир, художнику
следует не спорить с ней и оставаться созерцателем...
* * *
Две стороны медали. Порой становятся
художниками, чтобы не стать святыми.
* * *
Душа искусства. Оценка искусства не может
начинаться с аспекта духовного и нравственного. Оценка
искусства начинается исключительно с точки зрения эстетической –
убедительно ли, талантливо ли, гениально ли, – и если да, то значит
нравственно и духовно.
Плохое искусство, то есть неискусство, находится
вообще вне рамок всяких нравственных оценок, ибо оно изначально бездуховно и
мертво.
* * *
О массовом. То, что заведомо делается как массовая культура, вряд ли может стать
настоящим искусством, тогда как великое и подлинное искусство потенциальное
всегда является массовым, ибо оно всегда бывает рождено для максимального числа
людей, готовых его воспринять и насладиться им.
Ни одно настоящее произведение
искусства не создается заведомо как элитарное, но существует квази-искусство,
которое заведомо делается как массовое.
* * *
Знание и мораль. Непостижимым образом из самóй тьмы и небытия возгорается свет и
рождается жизнь. Но это отнюдь не оправдывает тьму и небытие.
Опубликовано: справочник «Единый художественный рейтинг», вып. 5. М.,
2002.
На страницу «избранные статьи»